Основоположником советской школы академической гребли по праву считается Александр Михайлович Шведов.
Его биография — это сама история нашего гребного спорта. Он, пожалуй, наиболее выдающийся представитель тех, кто так плодотворно связал науку и спорт в своей жизни и в жизни своих учеников. Многие из них ныне кандидаты и доктора наук, видные спортивные деятели, тренеры сборной СССР, преподаватели вузов. У многих дома, я знаю, не только в семейных альбомах, но и на видном месте его фотография.
Весьма любопытен послужной список: слесарь, чертежник, ремонтник бронетанковой техники, инженер-технолог, ведущий инженер, старший научный сотрудник Московского авиационного института, кандидат технических наук, доцент, доктор технических наук, профессор, лауреат Государственной премии СССР. Награжден медалями СССР за достижения в области науки. Спортсмен, тренер ДСО «Крылья Советов», тренер сборной команды СССР, заслуженный мастер спорта. Награжден орденом «Знак Почета» за достижения в спорте.
Каждый из нас знал Александра Михайловича, но каждый по-своему воспринимал этого яркого, одаренного, чуткого человека, прекрасного собеседника, проникновенного слушателя, доброго советчика, яростного заступника.
Когда готовился этот очерк, мы услышали много добрых слов, интересных воспоминаний от его друзей, сослуживцев: Е. Л. Кабанова и В. Н. Иванова, С. Л. Амирагова и Л. В. Драчевского, Г. И. Мельникова и Е. Н. Браго, Э. М. Алексеенко и Р. Н. Ермишкина и многих, многих других...
Вспоминается время, когда мы с нетерпением ждали Олимпиаду-80. Считали месяцы » дни. Готовились, уверенно шли к этому прекрасному форуму спорта. Именно Олимпиада еще раз собрала вместе всю восьмерку МАИ — «великолепную восьмерку» во главе с самим Александром Михайловичем. Вновь на «Стрелке» на родной Москве-реке. Собрались не просто все заслуженные мастера спорта, многократные чемпионы Европы, первые наши олимпийцы. Среди них — доктора наук, профессора, лауреаты Государственных премий, награжденные орденами и медалями СССР,. участники Великой Отечественной войны, заслуженные тренеры СССР. Здесь была частица живой истории отечественной академической гребли. Пожалуй, самая яркая ее частица. А объединял их в единое целое все тот же неутомимый Шведов. Но теперь... перед камерами и микрофонами Центрального телевидения.
Он был тренером, наставником, истинным лидером. Но вместе с тем это был близкий друг, коллега, может быть чуть поопытней, единомышленник, может быть чуть обогнавший время. Он был равный со всеми, мудр,. строг и тверд в деле, весел и задорен.
И не случайно, конечно, любил говорить, что «гребля — это искусство и надо греблю превратить в удовольствие». Читатель поймет глубину этих слов, если хоть раз садился за весла простой «народной» лодки.
Пристальное внимание к работе каждого, плотный «тренерский прессинг» во время тренировок иногда приводили и к неожиданным курьезам. «Стоит он, бывало, на руле (стоит, а не сидит) в лодке, — вспоминает Алексей Филиппович Комаров (ныне доцент, заведующий кафедрой гребного спорта института физкультуры), — сама строгость, жесткость, директива. Ну попал, конечно, как-то под настроение. Обычно-то с первого гребка мы не сразу в полную силу начинали. Стоит наш Сашка на руле. В пальтишке. Весной дело было. Ну взял в оборот всех. Сидим в лодке, слушаем, вникаем. Крепко! Откуда только сил и эмоций у него хватало. Да так нас всех убедил, что как рванули мы «с места в карьер», так и улетел наш Шведов с руля прямо за корму — в воду. Снежок кое-где на берегу лежал, как сейчас помню. Вынырнул наш «оратор» из-под льдинки. Мы его враз в лодку и к берегу. Смех всех разбирает. С него вода со снегом ручейками стекает, а он еще во весь дух командует. Да, так и было! И кстати, эпизод этот, несколько по другому сделанный, вошел и в кинофильм «Королевская регата», где прообразом героя-тренера, профессора из МАИ, был именно Шведов Александр Михайлович».
«А то, бывало, придем с тренировки, — вспоминает Евгений Николаевич Браго (ныне доктор технических наук, профессор), — «не идет лодка», нет хода. Грустные все. Шведов только не унывает. Он все знает. Знает, почему она «не летит». И знает, кому что делать надо. Рассказывает, бурно жестикулируя, рисует схемы на песке, образные примеры приводит. Доходчиво так, интересно. Слушаешь, веришь. И снова в лодку рвешься: проверить, доказать. Не пускает. Надумал что-то. А как стемнело... с шумом, гамом, общим весельем — в лодку и — на воду. И точно — «летит»! Радости-то сколько! И все чуть ли не в обнимку по домам. Уверенные, веселые, теперь уже точно знающие, как «это» делается».
1952 год. Олимпиада в Хельсинки. Первые в истории советского спорта олимпийские игры с участием советских спортсменов. «Как ждали мы этого события, как готовились, — говорит Евгений Борисович Самсонов (ныне заместитель начальника Управления Спорткомитета СССР), как опекал нас Александр Михайлович. Но в Хельсинки мы были без него. Хотя душой, мыслями и, пожалуй, даже заботами он был с нами. А мы все были как бы с ним там, в Москве, в Московском авиационном институте. Ибо все мы держали важный в жизни экзамен. Правда, у Шведова было два экзамена сразу: выступление его восьмерки МАИ на Олимпиаде и защита его кандидатской диссертации — первой диссертации в нашем коллективе.
Серебряная награда советской восьмерки для всех была сенсацией. Тогда ведь в восьмерках доминировали американские, английские, австралийские гонщики — рослые, мощные. На нас же посматривали снисходительно. Оно и понятно — из «гигантов» у нас только Володя Крюков со своим двухметровым ростом. Остальные-то обыкновенные вроде — 1 м 80 см в среднем. Да еще рулевыми в наших командах сидели в то время тренеры. У нас — Поляков Игорь Николаевич, он Шведова тогда заменял. Ясно ведь, что его вес не 50 кг, как вес мальчишек-рулевых наших конкурентов.
Сразу после церемонии награждения бежим на телеграф, чтобы поделиться радостью со Шведовым, а заодно и узнать, как у него с защитой. На следующий день телеграмма Шведова: «Поздравляю большим успехом. Диссертацию защитил отлично». Всеобщее ликование в команде и традиционный пирог с вечерним чаепитием «по-шведовски» за наш двойной успех».
Конечно, путь до побед и признания был длиною в годы и в тысячи километров «вспаханной» воды. Понятно, что и барометр отношений в команде показывал разную погоду.
Владимир Крюков, «белокурый гигант», как его окрестила зарубежная пресса, неизменный загребной и лидер команды, в обыденной жизни, на берегу, слыл молчуном и источал добродушие со смущением. Ему доставалось больше всех в лодке — ведь он лицом к лицу сидел на корме с... тренером. Разговариваю с этой именитой личностью — ныне кандидатом технических наук, старшим научным сотрудником МАИ. Рассказывает, улыбаясь: «Не сошлись как-то во мнениях. Прямо на воде. Вздорить не вздорили. Но насупились. На берегу разбираться стали. Разошлись мнения и в команде. А Шведов уверен был до отчаянности. Ладно, говорит. Повернулся... и нет его. План-то тренировок у нас есть. Чего делать, знаем. А без тренера... Ну ладно, думаем. Мы свое докажем. Посадили на руль Валю Огородникову — известную гонщицу. И голос у нее звонкий, если командовать надо, и мы вроде в лексике ограничены при «внутреннем» общении. А потом оказалось, и глаз у нее был зоркий. Шведов-то все эти дни с биноклем на Воробьевых горах сидел (тренировались в ту пору на Москве-реке) и, не отрываясь, сверху следил за всеми нашими действиями. Валентина его видела. Но нам ни слова. Понимала, видно, тактику. А потом спустился «с гор» наш отшельник Сашка, и как ни в чем не бывало «пошли-поехали» наши тренировки. И все-таки ведь он оказался прав. Снова мы «на ходу». Летим как на крыльях. А он словно и не помнит раздора. Эдак хлопнет по плечу, подмигнет хитровато, отпустит шуточку какую, а потом всерьез: «Гребля — это искусство, а искусство без творчества — ремесло. А ремесло и спорт — понятия несовместимые».
Здесь добавим, что и действительно ни одной восьмерке не только у нас в стране, но и за рубежом не удавалось практически одним и тем же составом 4 раза подряд быть сильнейшей в Европе (в ту пору чемпионаты мира не проводились). Кроме того, восьмерка Шведова сумела стать победителем престижной в гребном мире Хейнлейской регаты в Англии, завоевать серебряные олимпийские награды и не проиграть к тому же ни одной международной гонки в течение семи лет подряд. В активе восьмерки и звание 10-кратных чемпионов СССР.
Наука и спорт. Извечная проблема, в особенности для молодежи. Можно ли их совмещать, и притом успешно? Можно ли достичь высот и там, и там? Не мешает ли одно другому? И Шведов своей жизнью дал достойный ответ на эти вопросы.
Незаурядность Шведова была, по-моему, ярко выражена в его глубоком, заинтересованном проникновении в проблемы настоящих дел и настоящих людей. Его всегда окружали одержимые, самобытные, влюбленные в свое дело, верные слову дружбы, сверхзадаче ученики, соратники, единомышленники. Да и не могло быть иначе.
Говорят, что талантливые люди навсегда сохраняют в себе почти детское, непосредственное восприятие действительности. Именно таким был Шведов. Отсюда это постоянное умение удивляться, фантазировать, искать с жадностью новое. Он был «заряжен» на идею. Всегда. В этом и был смысл его жизни. Без этого, наверное, и не было бы у нас теоретически обоснованной и практически реализованной, признанной во всем мире советской школы академической гребли.
Со Шведова открылась пора уверенных наших побед на всех европейских чемпионатах и международных соревнованиях. Он же тем временем все больше уходил в науку, в преподавательскую работу.
Все больше приходилось отдаляться от любимого спорта. И все больнее становилась эта разлука.
Но по-прежнему оставались памятные дни в жизни коллектива, который сплотил вокруг себя неутомимый Шведов. «Каждый новый год для Шведова начинался с неожиданных встреч, — продолжает свой рассказ Самсонов. — Новогодняя ночь, разукрашенная елка, фонарики, серпантин. Уют, гостеприимство и доброта, тепло его дома создавали неповторимую атмосферу спокойствия и доверия. Здесь всегда радовались гостям. Даже если приходилось проснуться и вновь устроить новогоднюю «скатерть-самобранку». А сколько домашних кулинарных «откровений» здесь могли приготовить гостю! Радость и потребность общения с этим человеком манили сюда его бесчисленных друзей».
Докторскую диссертацию Александр Михайлович защищал в 1973 г. А через три года ему была присуждена Государственная премия СССР за научные исследования. Но именно в то время он испытывал всевозрастающую тревогу, так как наша сборная СССР выступала неудачно. Казалось, он уже отошел от спорта, от его проблем. Но это было не так. Он не просто читал спортивные журналы и газеты. Он тщательно изучал, систематизировал информацию, находил «узкие места», искал решения. Он приходил на тренировки, соревнования: чтобы помочь, поделиться найденным и разгаданным, посоветовать, подбодрить, увлечь.
Как мальчишка радовался Александр Михайлович нашим победам и как маститый оппонент выявлял и критиковал недостатки в организации и подготовке сборной страны, с прежним энтузиазмом пытаясь помочь ее наставникам и руководителям. Многие и теперь благодарны ему за подсказки. Он сразу подметил наметившуюся односторонность в подготовке гонщиков в ущерб технике гребли. Переживал, звонил, доказывал, спорил, выступал, писал.
Олпмпиада-80 в Москве стала настоящим праздником спорта и красоты. Это был и праздник Шведова. Он приходил задолго до начала соревнований, приглядывался к спортсменам, беседовал с наставниками сборной страны. Он очень переживал за наших гонщиков и их тренеров, за всех, кто готовился к Олимпиаде, кто ее проводил.
Приезжая в «Крылатское», он видел то, чего, казалось, не видели другие. Но так ведь и было на самом деле. Об этом повествовала и его статья в «Комсомолке», которую он подготовил сразу после Московской олимпиады. Читая ее, понимаешь, что она написана сердцем, выстраданной болью и глубокой сопричастностью к прекрасному виду спорта.
Не уважать и не любить его было нельзя. Вопрос — точно в точку, совет — точно по делу, разговор — точно о главном. В основе его наступательности всегда были ясные, простые причины: «за дело», «за человека», «за идею». «За себя» — никогда.
Прошла пора восьмерки «Крылышек», пришли новые гребцы, новые поколения. В основе их успехов — школа Шведова. И тут хотелось бы подчеркнуть еще одну немаловажную деталь, которая порой уходила из «поля зрения» организаторов спорта, даже тренеров.
Приходят мальчишки в спорт, влюбленные, одержимые. Выходят в мастера, становятся членами сборных команд СССР. Однако наступает в жизни трудный момент — уход из спорта. Не каждому дано безболезненно преодолеть этот «барьер». Шведов тонко чувствовал этот момент. Он, пожалуй, относился к тем редким людям, которые чужую боль переживают острее, чем свою. И каждый, кто был рядом с ним, кто считался его учеником, может твердо сказать, что и жизнью своей, успехами в ней он обязан Шведову.
Наша жизнь проходит в напряженном и скоростном ритме. И подчас некогда оглянуться, задуматься: был ли ты щедрым? Подарил ли ты людям счастье? Было ли с тобой легко твоим друзьям, твоим единомышленникам? Сделал ли ты все, что мог, отдал ли всего себя делу? ...Смог ли? Шведов смог.
